«Врата Олирны»
Елена Козыряцкая — вокалАндрей Климковский — синтезаторы
Видео здесь:
- https://youtu.be/JAlUxyQOUNQ
- https://rutube.ru/video/541f35dad9ca55b851deb6f989ad6ad4/
- https://plvideo.ru/watch?v=BQs9NmCCMONr
- https://vkvideo.ru/video-199525465_456239193
- https://dzen.ru/a/aIrUmLfGKVD7h4SK
Что ждет каждого из нас по завершении жизненного пути в теле и образе человека планеты Земля? — этим вопросом не задаются лишь совсем маленькие дети, для которых завтрашний день с утра бесконечно далёк, а горизонт жизненных итогов находится за пределами любых мыслительных процессов. Но становясь взрослее, мы всё чаще задумываемся о том, есть ли хоть что-то за пределами одной человеческой жизни... и одна ли жизнь?
Практически все религиозные концепции дают утвердительный ответ: Да — дальше что-то обязательно есть. Но, что именно? — тут у разных религий ответ свой, и всё чаще уклончивый — "Не пытайтесь узнать всё и сразу — просто живите эту жизнь по совести. Придет время, и всё откроется."
Но чем дальше уходит Новая Эра нашей цивилизации в третье тысячелетие, тем больше удивительных откровений приходит в "Подлунный Мир" через опыт духовного визионерства некоторых удивительных людей, чей жизненный путь даже в представлении прагматиков порой выглядит совершенно мистическим и необъяснимым.
Одно из самых удивительных откровений об иных слоях Мироздания принес в наш Мир поэт и визионер Даниил Андреев, переживший революцию, две войны, 10 лет сталинских лагерей. Ни одно из его произведений не было опубликовано при жизни, а некоторые даже оказались безвозвратно утрачены — уничтожены спецслужбами. Но это нисколько не останавливало потомственного писателя — он знал, что его жизнь это Миссия — он оставит в этом Мире важное Знание об устройстве непостижимой многомерной духовной Вселенной, в которой Мир Людей — подобен лишь тонкому лепестку Розы, а путь Души пролегает с лепестка к лепестку, пока не доберется до сияющего стебля, в который сходятся все пути Странников этой безграничной и почти иллюзорной реальности.
Единый для всех метакультур, этот слой, однако, очень пёстр: в древней, тропической, огромной метакультуре, дважды обнимавшей мою земную жизнь, он был похож на её природу в Энрофе, но мягче – без крайностей её жестокости и великолепия, без неистовых тропических ливней и губительной сухости пустынь. Я помню, как белые башнеобразные облака необыкновенно мощных и торжественных форм стояли почти неподвижно над горизонтом, вздымаясь до середины неба: сменялись ночи и дни, а гигантские лучезарные башни всё стояли над землёй, едва меняя очертания. Но само небо было не синим и не голубым, но глубоко-зелёным. И солнце там было прекраснее, чем у нас: оно играло разными цветами, медлительно и плавно их сменяя, и теперь я не могу объяснить, почему эта окраска источника света не определяла окраски того, что им освещалось: ландшафт оставался почти одинаков, и преобладали в нём цвета зелёный, белый и золотой.
Там были реки и озёра; был океан, хотя увидеть его мне не довелось: раз или два я был только на побережье моря. Были горы, леса и открытые пространства, напоминавшие степь. Но растительность этих зон была почти прозрачна и так легка, какими бывают леса в северных странах Энрофа поздней весной, когда они только начинают одеваться лиственным покровом. Такими же облегчёнными, полупрозрачными казались там хребты гор и даже сама почва: как будто всё это было эфирною плотью тех стихий, чью физическую плоть мы так хорошо знаем в Энрофе.
Но ни птиц, ни рыб, ни животных не знал этот слой: люди оставались единственными его обитателями. Я говорю – люди, разумея под этим не таких, какими мы пребываем в Энрофе, но таких, какими делает нас посмертье в первом из миров Просветления. Наконец-то я мог убедиться, что утешение, которое мы черпаем из старых религий в мысли о встречах с близкими, – не легенда и не обман, – если только содеянное при жизни не увлекло нас в горестные слои искупления. Некоторые из близких встретили меня, и радость общения с ними сделалась содержанием целых периодов моей жизни в том слое. Он очень древен, когда-то в нём обитало ангельское прачеловечество, а зовётся он Олирной: это музыкальное слово кажется мне удачной находкой тех, кто дал ему имя.
